Неточные совпадения
Ну-с, государь ты мой (Мармеладов вдруг как будто вздрогнул,
поднял голову и в упор посмотрел на своего слушателя), ну-с, а на другой же день, после всех сих мечтаний (то есть это будет ровно пять суток назад тому) к вечеру, я хитрым обманом, как тать в нощи, похитил у Катерины Ивановны от сундука ее
ключ, вынул, что осталось из принесенного жалованья, сколько всего уж не помню, и вот-с, глядите на меня, все!
Он сказал, что деньги утащил сегодня у матери из шкатулки, подделав
ключ, потому что деньги от отца все его, по закону, и что она не смеет не давать, а что вчера к нему приходил аббат Риго увещевать — вошел, стал над ним и стал хныкать, изображать ужас и
поднимать руки к небу, «а я вынул нож и сказал, что я его зарежу» (он выговаривал: загхэжу).
Предполагая, что не могли же все вальдшнепы улететь в одну ночь, я бросился с хорошею собакою обыскивать все родники и
ключи, которые не замерзли и не были занесены снегом и где накануне я оставил довольно вальдшнепов; но, бродя целый день, я не нашел ни одного; только подходя уже к дому, в корнях непроходимых кустов, около родникового болотца,
подняла моя неутомимая собака вальдшнепа, которого я и убил: он оказался хворым и до последней крайности исхудалым и, вероятно, на другой бы день замерз.
Старик молча поклонился и побежал за
ключами. Пока он бегал, ямщик сидел неподвижно, сбочась и поглядывая на запертую дверь; а лакей Лаврецкого как спрыгнул, так и остался в живописной позе, закинув одну руку на козлы. Старик принес
ключи и, без всякой нужды изгибаясь, как змея, высоко
поднимая локти, отпер дверь, посторонился и опять поклонился в пояс.
Розанов потрогал дверь араповского ложемента, — она была заперта. Не
поднимая никакого шума, доктор отпер дверь своим
ключом и, войдя, тотчас запер за собою двери и не вынул
ключа, так, чтобы уже еще никто не мог отпереть ее, а должен был бы постучаться.
— Знаете ли вы, — начал он почти грозно, принагнувшись вперед на стуле, сверкая взглядом и
подняв перст правой руки вверх пред собою (очевидно, не примечая этого сам), — знаете ли вы, кто теперь на всей земле единственный народ-«богоносец», грядущий обновить и спасти мир именем нового бога и кому единому даны
ключи жизни и нового слова… Знаете ли вы, кто этот народ и как ему имя?
Сарай был заперт, и садовников никого не было (он их всех усылал на работы). Соня побежала за
ключом, но он, не дожидаясь ее, взлез на угол,
поднял сетку и спрыгнул на другую сторону.
Она
подняла к нему глаза, полные слез, и молчание снова воцарилось. Станислав стал перелистывать книгу и вдруг сказал, не отрывая глаз от параграфа, где безымянный сочинитель доказывал, что дружба есть
ключ истинного счастия...
Под ноги ему попалась развернутая бритва, лежавшая на ковре; он
поднял ее, свернул, уложил в бритвенный ящик, забытый с утра на маленьком столике, подле самого дивана, на котором спал Павел Павлович, и запер ящик в бюро на
ключ.
Платонов. Ах… Это вы, Анна Петровна? Pardon, я и не заметил… Не запирается да и только… Странно… (Роняет
ключ и
поднимает.)
— Не знаю: темно было — не видал… Постоял в моей камере минутку и вышел… и именно так, как вот вы говорите, — вынул из двери моей
ключ и отпер соседскую камеру. Минутки через две я услышал хрипенье, а потом возню. Думал я, что это сторож ходит и возится, а хрипенье принял за храп, а то бы я
поднял шум.
Потом высоко
поднял фонарь и, освещая мне путь, быстрой, семенящей, старческой походкой двинулся от ворот, закрыв их предварительно и дважды повернув
ключ в ржавом замке.
Александр Васильевич взял
ключи, поцеловал их,
поднял очи к небу и произнес...
Волк
поднял кинжал и утопил его в груди несчастной жертвы. Розовая кровь брызнула на руку убийцы и забила
ключом на белой, высокой груди мученика. Трава под ним далеко окрасилась. Скоро прекрасное, цветущее лицо Владислава подернулось белым покровом смерти.
Повел его смотритель в продуктовый склад, дверь распахнул, а там — как майские жуки под тополями, — так черная сила живым
ключом и кипит. Смотреть даже смрадно. Солдат огарок черный, который ему мордвин в придачу дал, из рукава выудил, чиркнул спичкой,
подымил корешком… Так враз все тараканы, будто сонное наваждение, и сгинули, — мордвин не какой-нибудь оказался.